Как сейчас государство защищает тех, кто столкнулся с насилием в семье?

Еще один случай реагирования государства — убийство Дины Махияновой несколько месяцев назад. Знакомые Дины прислали мне видео и аудио из участка полиции, когда будущий убийца Дины говорит в полицейском участке: «я тебя зарежу». Дина сообщает полиции: «Вы слышали, что он сейчас сказал? Он действительно может меня убить». Полицейские никаких действий не предприняли. Дину убили.

Ведет ли государство профилактику насилия?

То есть государство зарабатывает на насилии десятки миллионов рублей в год. 

Важно понимать, что штраф, который платит насильник, идет не в карман пострадавшей, а в казну государства. Человека избили, заплатили штраф, равный неправильной парковке в городе Москва — сравните уровень опасности — и при этом все это идет в карман государства. Вот так государство ничего не делает.

А как государство должно защищать?

Полиция должна предпринимать все меры профилактики или реагировать на сообщения о насилии. С насильником тоже должна проводиться работа. Он должен ходить на курсы по работе с гневом.

Государство должно посылать сигнал обществу, что насилие недопустимо, неприемлемо. Мы и сейчас это говорим, исходя из нашей ситуации, в которой система полностью основана на насилии, фундамент и скрепы этой системы — насилие. Система защищает насильников, все время находится на их стороне. Актуальный пример — дело актрисы Инны Коляды, которую год назад избил ее сожитель. У нее было очень много повреждений, она носила шейный корсет и очень долго восстанавливалась. При этом прошел год — ничего государство не сделало, чтобы защитить Инну, возбудить дело. Соответственно, насильник в комфортных для себя условиях. Инна находится в некомфортных условиях, потому что за год уже приложила большое количество усилий, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, но все равно понимает, что бетонную стену одной сдвигать очень тяжело.

Как защитить себя, если государство бездействует?

Второй инструмент — экономическая безопасность, краеугольный камень личной безопасности. Когда придется уйти, убежать, должна быть заначка.

Деньги должны быть личные, и к ним должен быть доступ без посторонних лиц. Их человек может использовать для того, чтобы уехать, убежать, уйти, снять себе жилье, если есть первый сигнал насилия или если насилие уже случилось.

Если денег нет, надо знать телефон доверия всероссийского центра «Анна» и все помогающих организаций: «Ты не одна», «Консорциум женских неправительственных объединений», «Насилию.нет», «Тебе поверят», «Сестры», шелтер «Китеж». Из-за пандемии и войны центров сейчас немного, они в катастрофическом состоянии и не справляются с количеством обращений. Сейчас, в эти 16 дней, важно подчеркивать это.

Муниципальных центров очень мало, на всю Россию их не хватает. Психологической единой помощи нет. Наше государство отчитывалось периодически работой центра «Анна», который само же государство признало иностранным агентом. Вот так государство, у меня даже не поворачивается язык сказать, защищает.

Что еще помогает в ситуации любого вида насилия?

Главное, не бояться уходить из круга насилия. Нужно понимать, что насилие циклично, из него очень тяжело выбраться. Поэтому психологическая и юридическая помощь обязательна. Человеку очень тяжело принять решение, он разрывается этим стокгольмским синдромом, идентификацией себя с насильником. Поэтому нужно понимать, что действие оправдано, оно правильно. Для кого-то этот аргумент — самый важный: когда пострадавший или пострадавшая разрывает круг насилия, это в том числе, не дает насильнику перейти красную черту, совершить убийство, причинить тяжкий вред здоровью.

Как защитить себя в ЛГБТК+ паре при условии, что однополые браки в России запрещены?

Запрет на «ЛГБТ-пропаганду» — это большая проблема. Безусловно, сейчас эта уязвимая группа находится в еще более уязвимом положении. Известно множество историй, когда на почве сексуальной ориентации возникает неприязнь, насилие. Полиция вообще ничего не будет делать, унижать только будет, может быть еще и применять насилие. Как было в ОВД Братеево, где ссылались в том числе на сексуальную ориентацию. Это говорит о том, что даже мысль о неканонической, непризнанной консервативной патриархальной системой иной ориентации, может стать причиной насилия.

Поэтому ЛГБТК+ людям тоже необходим план безопасности, финансы и знание, куда можно уйти от насилия. Для ЛГБТК+ людей такими местами, скорее всего станут, не квартиры родных, а друзей и знакомых плюс шелтеры.

Поможет ли и здесь огласка?

Почему «закон о домашнем насилии» не принимают и примут ли?

Я всем говорю: это не значит, что нужно опускать руки. Потому что это то, чего жаждет система. Система жаждет, чтобы все люди, которые борются за свои права, опустили руки, сдались и сказали «да вот этот коллективный насильник, вот это коллективная система права в своем концентрированном насилии». Сейчас нельзя делать так даже внутренне. Нужно быть уверенной и уверенным, что у тебя есть права, что ты свободная и независимая личность. И бороться за принятие закона о домашнем насилии и вообще за защиту от всех форм насилия.

Как сейчас можно бороться?

Бессилие против насилия — вот это ощущение должно проходить с помощью применения новых мер реагирования общества на происходящее. Сейчас эти меры только вырабатываются: распределенные сети взаимопомощи, массовое обращение в различные органы власти (пока это законно).

Опять же, сколько было петиций и обращений по делу Веры Пехтелевой, Дины Мияховой, Инны Коляды, которые сейчас не имеют никакого результата. Но нельзя останавливаться. Все равно нужно эти законные способы противодействия насилию активно использовать. И, безусловно, не опускать руки. Это самое главное.

Сейчас это особенно сложно

Я считаю, что ситуация в которой мы сейчас оказались — война, мобилизация, репрессии — возникла именно потому, что вдруг этот коллективный насильник, система, стал считать, что ему все можно. И, конечно, чтобы победить дракона, не нужно самим становиться драконами. Нужно осознать, что огромная сила есть у нас самих, и эту силу сейчас очень важно применять: силу слова, силу помощи, силу взаимодействия.

Это наш исторический шанс сейчас — бороться за будущее без насилия. Потому что или насилие нас победит, или мы победим.