История Фрэнки, ко дню видимости трансгендерных людей

2 Апреля 2021

31 марта — День видимости трансгендерных людей. И последнее время слово «видимость» перестает быть только словом и всё больше обрастает реальными фактами. Транс*люди появляются на обложках журналов крупных издательских домов, становятся обычными геро_инями фильмов, сериалов, книг, игр, занимают государственные должности за рубежом. Видимость поднимает вопросы транс-инклюзивности в разных сферах, порой неожиданных. За этими большими изменениями стоит неисчислимое множество незаметных, но бесстрашных действий транс*людей, которые говорят о себе: среди одногруппниц и одногруппников, на работе, в кругу подруг и друзей, за ужином с родителями. Благодаря вам меняется общество, количество союзниц и союзников растет, а равные права и мир без трансфобии становятся ближе. Спасибо за вашу храбрость и открытость. Мы вас видим! Эту неделю мы посвящаем вам. Каждый день будем публиковать тексты трансгендерных людей: истории о поисках идентичности, о способах саморепрезентации, о каминг-ауте и о принятии.

С профессией мечты я определился намного раньше, чем с гендерной идентичностью. Страсть к переводу проснулась во мне параллельно с началом изучения английского классе в пятом, и все последующие годы я посвятил совершенствованию этого навыка. Агендером же я себя осознал только в 19 лет, и долгое время даже не представлял, что эти два факта моей жизни будут как-то связаны между собой.

На мой скромный взгляд, переводчик — одна из самых универсальных профессий для трансгендерных людей. Когда переводишь на фрилансе, никому зачастую не интересно твое паспортное имя и в каком роде ты о себе пишешь. Заказ выполнен в срок? Нареканий нет? Отлично, вот оплата, удачи, до скорого. 

Меня такая схема работы вполне устраивала, поэтому я успешно фрилансил несколько лет подряд. Параллельно за это время я успел окончить университет и переехать в Санкт-Петербург, что не в первую очередь было обосновано желанием найти принимающее сообщество и новых друзей. Почти сразу после переезда стало ясно, что на онлайн-заказах далеко не уедешь — хотя оплата бывает неплохой, но это слишком нестабильная для меня опция. И я в темпе улитки взялся за поиски работы. Пост-универная амбициозность придавала сил и капельку наглости, и потому я уверенно откликался на вакансии, даже если навыки не соответствовали всем требованиям. Отказы в этом деле — вещь сама собой разумеющаяся, но азарт продолжал вести меня вперед. Однако параллельно количеству отказов и игнора росло мое разочарование в своих способностях и жизни в целом. Пришлось пройти несколько кругов спирали усилившейся депрессии, спуститься на самое дно, пережить попытку суицида, и лишь после этого прийти в себя и выяснить причину своих неудач. Я попробовал занизить требования к зарплате и — о, чудо! — после пары попыток всё-таки получил приглашение на собеседование, которое недавно закончилось официальным устройством на работу. 

Это стало для меня одновременно и неожиданностью, и закономерным результатом приложенных усилий. Когда рассылаешь резюме пачками и выполняешь тестовые задания одно за другим, приходится крепко держаться за одну мысль: «Если не получится, то это всё равно ценный опыт». Чувствительность к отказам к тому времени уже притупилась, а приглашение на собеседование открыло второе дыхание. Конечно, все этапы заполнения документов, общения, знакомства с коллективом сопровождались упоминанием своего паспортного имени. Прямолинейность никогда не была моей отличительной чертой, и я сомневался, стоит ли доверять такую важную информацию о себе практически незнакомым людям.

Надо сказать, испытательный срок сам по себе не так страшен, как существование в коллективе, особенно в начале карьерного пути. К этому моменту я уже почти полгода ходил на различные встречи в коммьюнити ЛГБТК+, нашел новых друзей и перестал бояться своей же идентичности. Мне хотелось стать более открытым, не скрывать эту часть своей жизни, не мисгендерить себя, уступая заданным нормам реальности. Однако потерять возможную работу мне казалось ещё страшнее, чем отступиться от себя, и я почти спокойно откликался на паспортное имя.

Со временем фронт работ расширялся, и я с удивлением обнаруживал, как в привычных рекламных текстах мне попадаются слова о принятии, аббревиатура ЛГБТК+, и даже истории людей, которые являются частью сообщества и занимаются активизмом. Каждый такой случай втайне грел мне душу и зарождал надежду на то, что, возможно, внутренний голос не прав — велика вероятность, что я работаю не в гомо/би/трансфобном коллективе. Что и подтвердилось почти за месяц до моего официального принятия в штат.

Я очень тесно общался с группой стажёров, на автомате присматриваясь, могу ли я открыться хотя бы им. Мне всегда казалось, что в случае чего про пансексуальность я смогу объяснить, а вот про гендер говорить страшнее — вероятность нарваться на непонимание и неприязнь кажется ещё большей, чем в остальных случаях.

В итоге всё вышло случайно, через общение в закрытом чате. Мы свободно обсуждали вред гендерных стереотипов и неконформность, и в итоге кто-то задал вопрос «Погоди, так какой у тебя гендер?». Я коротенько объяснил, что я агендер, почему я предпочитаю такое имя и местоимения, и почему для меня это важно. И тогда словно нечто, что пряталось внутри, каждый раз в таких ситуациях таясь от страха, наконец-то смогло открыться и довериться людям. Хотя было немного неловко объяснять вслух, что значит «агендер», ощущение свободы было безграничным. До того момента я почти не осознавал, какое чувство эйфории можно испытать, когда к тебе обращаются по твоему имени и твоим местоимениям.

Самое же невероятное и захватывающее событие произошло в мае. К тому моменту я был принят в штат, но при этом все сотрудники уже пару месяцев успешно работали на удалёнке. Перспектива любых прайд-мероприятий июня потихоньку уходила в небытие. Я по-прежнему говорил с большинством коллег о себе в женском роде, потому что мне всё ещё было страшновато рисковать — положение юного стажера кажется очень шатким. Тогда я успел заметить в одном из локальных чатов объявление – нужны волонтёры для участия в проектах по теме diversity and inclusion. И особо подчеркивалось, что требуется народ для мероприятий по Месяцу Гордости. Недолго думая, я сразу же отозвался, и, не получив ответ за неделю, даже чуточку смирился. Ладно уж, не последний случай проявить себя, может, им много людей и не надо. Может, они уже набрали всех желающих. 

Тревога не успела залечь на дно, как на следующей неделе я получил приглашение на участие в этих мероприятиях. Это было волнительно, но безумно интересно. Зажмурившись, я прыгнул с этой скалы в океан, ожидая разбиться о камни. Однако меня вдруг подхватили мягкие волны поддержки. Участвуя в проекте, я создал несколько различных материалов на тему, включая небольшую историю о своей идентичности, и со спокойной душой отпустил все ожидания. Осознание того, что реакция других людей уже лежит вне поля моего контроля, принесло некоторый покой. Блаженное состояние умиротворения вскоре прервала буря эмоций, которая сопровождала сообщения с разных уголков света со словами благодарности и поддержки. От младших коллег и старших, от ровесников и людей вдвое старше меня, от тех, кто был частью сообщества, и тех, кто просто поддерживал. Я читал их истории, впитывая каждое слово, плакал от радости и не мог до конца осознать реальность. До сих пор не могу.

Вместе со всем вагоном добра меня поджидала и тележка опасений. За этот месяц в голове не раз проносились мысли — а что, если я лгу? Вдруг я на самом деле не тот, за кого себя выдаю? Вдруг кто-то изменит свое отношение ко мне в худшую сторону? Неужели реальность, в которой я живу, настоящая — та, где люди видят меня и поддерживают, несмотря ни на что? Заслужил ли я это? Конечно, синдром самозванца за один день не искоренить, но новые возможности, знакомства, друзья подарили мне надежду, которая помогла вновь поверить в себя. Я ощущаю, что теперь меньше боюсь неприятия обществом, потому что знаю, что есть и те, кто на моей стороне. И их намного больше, чем могло когда-либо показаться.

В то же время организаторы всего этого процесса с пониманием отнеслись к культурным различиям. В переписках и звонках не раз аккуратно упоминалось — «Мы понимаем, что прогресс в разных странах идет со своей скоростью, и не везде общество открыто принимает ЛГБТК+, потому мы постараемся максимально обеспечить вашу безопасность». Это были не пустые слова — можно было отказаться от публикации материалов про себя в соцсетях, можно было участвовать только в одном из мероприятий, а не во всех, и так далее. Для меня любая поддержка такого рода всё ещё в новинку, но было особенно приятно встретить такое понимание разнообразия ситуаций в мире и культурного контекста.

В самой же работе я стал чаще обращать внимание на различные упоминания ЛГБТК+. Например, порой при переводе попадаются тексты про важность местоимений в рабочем общении. Хотя не все английские формы местоимений легко локализировать, было неожиданно и очень отрадно видеть на русском предложения вроде «Это Женя. Женя предпочитает местоимения “они/их”». Или когда за уже привычным с виду радужным маркетингом вдруг обнаруживались искренние, личные истории людей, поддерживающих сообщество не только словом, но и делом.

Принятие и поддержка кажутся очень расплывчатыми абстрактными терминами, но на деле они выстроены из повседневных мелочей, которые дают ощущение свободы и безопасности. До недавних пор у меня в голове сидели не совсем безосновательные стереотипы про то, что работа в России так или иначе всегда будет сопровождаться дискриминацией, шуточками про ЛГБТК+ или даже открытой ненавистью. Эту внутреннюю гомофобию, конечно, можно побороть, но иногда это даётся с большим трудом. Ведь это атака самого себя на упреждение с целью защиты от потенциальных опасностей. От этого сложно отучиваться, но тот факт, что рабочие пространства становятся все более открытыми и поддерживающими, однозначно приносит положительный эффект. На примерах различных заданий я вижу, как компании по всему миру стараются в той или иной форме развивать разнообразие в рамках своей работы. С еще большим удивлением я понимаю, что и в моей стране меняется корпоративная культура, приходит осознание, что открытое, дружелюбное рабочее пространство приносит большую пользу и сотрудникам, и самой компании. Когда не чувствуешь необходимости скрывать свою идентичность и ориентацию, спадают многие мысленные оковы, становится легче работать, налаживать связи в коллективе, проявлять какую-либо инициативу. Для меня всё это — доказательство того, что мир не стоит на месте, прогресс действительно происходит, и что благодаря активной просветительской деятельности постепенно меняется мировоззрение окружающих, которые становятся терпимее к людям, которые чем-то от них отличаются. Конечно, не только в России, но и в мире остаются актуальными проблемы дискриминации, которые необходимо решать. Однако именно подобные очаги принятия придают сил и вдохновения на дальнейшую борьбу с несправедливостью. Искреннее надеюсь, что в будущем пример моего рабочего места станет привычной реальностью, а не редким приятным исключением.

Фрэнки Друг, 25, агендер и пансексуал, Санкт-Петербург

Переводчик с английского. Веду канал «Гендер: Человек» в Телеграме.