Илья, помощник координатора психологической службы

Я считаю, что каминг-аут — индивидуальный выбор каждого. Если ты еще не готов к этому шагу, это нормально. А если чувствуешь, что готов, просто сделай это. Ведь так круто быть честным с теми, кого любишь.

Саша, контент-менеджерка

Денис, координатор программы карьерных консультаций

До и после камин-аута: отношения с родителями

С., смм-менеджерка

Несмотря на это, всегда было понятно, что родные в будущем ожидают видеть меня в качестве жены и мамы, в свадебном платье, и с прочими общепринятыми атрибутами.

Поскольку мы все растем в одинаково гетероцентричной системе, я очень долго не могла понять кто я, и что чувствую на самом деле. Голова не включалась даже в тех моментах, где моими первыми отношениями стали отношения с девушкой — пусть это было наивно, и без понимания полного контекста ориентации. Мне было 15 лет и я думала: «Да, я наверное, я би, но это пройдет, это несерьезно». Серьезными я считала отношения только с мальчиками.

В 17 лет я начала встречаться с парнем, а позднее мы решили жить вместе. Я до сих пор не знаю зачем мне было это нужно. Парень не был плохим, мы жили спокойно и без особых проблем, но в какой-то момент я стала понимать, что со мной происходит что-то не то. Постоянно фантазировала о том, как встречаюсь с девушкой, даже придумала ей имя Настя, но не понимала как это встроить в реальную жизнь.

К тому моменту, как мне исполнился 21 год, мы уже планировали свадьбу. Но когда я представляла себя в ЗАГСе, на меня накатывала ужасная паника и начинало тошнить. Он тоже, как оказалось позже, не горел желанием бежать в ЗАГС.

Однажды мы стояли на балконе и курили, оба уже понимали что вместе нам не быть, но все еще пытались что-то из этого выжать, и я решилась и сказала: 

«Знаешь, я не уверена, но мне кажется, что я лесбиянка. И это никак не связано с тобой. Мне нужно в себе разобраться, я не хочу тебя ранить, но нам нужно попрощаться».

Мы поплакали, попрощались, и в тот момент я почувствовала огромную свободу внутри — как-будто с моей груди сняли огромный камень. Но что с этой свободой делать теперь, я совершенно не знала. У меня случился нервный срыв, хотя тогда я этого не понимала — я стала резко терять огромное количество веса, и испытывать сильные ментальные проблемы.

Одновременно с этим я делала все возможное чтобы понять себя: читала информацию в интернете, смотрела л-сериалы и все больше понимала, что это про меня. Это знание далось мне довольно спокойно, я легко приняла это как часть себя, пытаясь двигаться дальше в новой и пока не до конца понятной для меня жизни.

Через несколько месяцев я решилась сделать каминг-аут перед родителями. У нас всегда были очень доверительные отношения, и я знала, что скорее всего они меня примут, но мне все равно было очень страшно.

Все пошло не по плану. Я ожидала другой реакции, учитывая негомофобный бэкграунд своей семьи, но им это оказалось нелегко принять. Им было очень больно, они сопротивлялись и злились, пугались и плакали, истерили и винили себя во всем, считали, что моя жизнь окончена и я пошла по кривой дорожке. Но о том, чтобы отказаться от меня или оттолкнуть, не было и речи — я оставалась дочкой, которая просто «повернула не туда».

Я помогала им как могла с пониманием того, что я — не проблема, и моя жизнь продолжается, хотя пока сама не знала как это будет: скидывала им всевозможные статьи, покупала и дарила доступные в тот момент книги, много разговаривала.

Примерно через полгода мы пришли к полному взаимопониманию, и с тех пор родители стали самой моей огромной поддержкой в жизни — с момента моего каминг-аута прошло 12 лет. Все это время они поддерживали все мои отношения как абсолютно обычные, стараясь помогать во всем. Они против гомофобии и поддерживают сообщество, встречая других ЛГБТК+ людей, принимая их, разговаривая открыто.

А недавно мама сказала мне: «Знаешь, у меня больше не вызывает совсем никаких эмоций то, что ты лесбиянка, это абсолютно нормально и не имеет никакого значения. Я вижу, как ты счастлива будучи самой собой, и это для меня самое главное».

Неф, координатор волонтерской программы

Позже, через 10 лет после первого признания, мама смогла пройти со мной вместе второе, уже более осознанное, и принять меня и мою семью. Она приехала к нам на съемную квартиру, «посмотреть как живет ее ребенок». Я очень волновался, с будущим мужем мы договорились, что он поедет по своим делам на это время, чтобы не нагнетать. Долго сидели с мамой на кухне, разговаривали о том, как важно иметь свой дом. Потом она спросила: «А где (твой партнер)? Вы в следующий раз меня вдвоем принимайте». Так я понял, что нас приняли.

В рабочем коллективе я всегда стремился к открытости. Как-то раз получилась смешная история. Я переходил из одной фирмы в другую, руководители этих фирм общались и моя будущая начальница решила попросить рекомендацию у бывшего шефа. Тот ответил, не упустив возможности меня помисгендерить: «Ну… работает (она), конечно, очень хорошо… Но ты должна знать, что (она) из этих, из ЛГБТ! Осторожнее, у тебя же в коллективе одни девочки!» Начальница с каменным лицом выслушала этот «компрометирующий факт» и ответила только: «И… что? Какое отношение это имеет к работе?». Бывший шеф, который очевидно рассчитывал устроить мне неприятности, говорят, был в этот момент сложен лицом. Работу я получил без проблем.